Адель Николаевна Литвиненко.

На фронтах Великой Отечественной войны она воевала с 14 лет под именем Юрка-разведчик. Свой первый орден Красной Звезды,  получила в 15 лет за участие в боях за станицу Раздорскую в июле 1942 года.

Войну закончила сержантом в 1944 году, имея уже три боевых ордена Красной Звезды. В 17 лет снова вернулась за школьную парту, в 18 лет инвалид, но это не помешало ей 30 лет проработать оператором прокатного стана Макеевского металлургического завода имени С.М. Кирова, стать депутатом Верховного Совета УССР, получить звание Героя Социалистического Труда (1966 г.).

Не правда ли удивительная биография?

И вот о таком героическом человеке, который будучи ребенком, защищал нашу станицу и сегодня проживает буквально рядом (210 км) в г. Макеевка (Донецкая обл. Республика Украина) в станице не знают, а ведь администрация, РЭМЗ, школа могли бы пригласить Адель Николаевну на празднование 9 мая (День Победы) или 22 июля (день обороны Раздорской переправы), присвоить звание - почетный житель станицы Раздорской, да хотя бы просто в музее посвятить ей отдельный стенд. Я уже не говорю о том что на этом живом примере надо воспитывать сегодняшнее поколение а именно школьников.  

Ведь Адель Николаевна Литвиненко входит в когорту пионеров-героев, она почетная пионерка нескольких отрядов и дружин, носящих ее имя, о ней написаны десятки художественных книг («Первый день весны», «Дети-Герои» и др.), и сняты фильмы: «Птицы над городом» и «Песочные часы».

И не удивительно,  что история ее жизни интересна и драматична.

Вот только маленький фрагмент из повести  Игоря Цыбульского «Первый день весны»  (Москва. Молодая Гвардия. 1983.) посвященной этой удивительной женщине. К слову, данная рукопись в 1982 году отмечена дипломом Всесоюзного литературного конкурса имени Николая Островского.

стр. 12-15: «....Марш их был очень трудный. Пекло сумасшедшее июльское солнце, раненые задыхались в пыли, и Аделька с ног сбилась, разнося воду. Кое-как добрели до станицы Раздорской, что на берегу Дона. Тут Аделька - бывают чудеса на свете! - догнала свой батальон. Вернее, не батальон, а нашла Аделька политрука Уварова. Он и рассказал ей о гибели комбата и сержанта Савицкого. Это были первые люди, которых война вырвала из Аделькиной жизни, вычеркнула навсегда. Тогда впервые, еще смутно и неосознанно, возник в душе Адельки протест, нежелание мириться с таким жестоким и окончательным разъединением с дорогими людьми. Она проплакала всю ночь, а утром начался бой у Раздорской, где один из полков 73-й стрелковой дивизии под командой майора Гарбузова должен был прикрыть переправу, по которой нескончаемым потоком уходили в задонские степи врйска и беженцы...

      Опять вдали завыли вражеские шестиствольные минометы. «Почему у них все так страшно гремит и стонет?» - думала Аделька, и тотчас встала у нее перед глазами затянутая пылью степь под Раздорской, рев «юнкерсов», невыносимый, пронизывающий вой бомб. Она даже головой замотала, пытаясь стряхнуть воспоминания, но это днем она была властна над своим прошлым. Днем, когда много работы, светло и надо глядеть в оба. Ночью прошлое поднимается со дна, обволакивает. Есть только одно спасение - уснуть. Но вот уснуть-то Аделька и не могла.

     Она ясно видела раскаленную степь под Раздорской, бархатную от пыли полынь, пулеметную ячейку, в которой сидели двое - батальонный комиссар со звездой на рукаве и девчонка с косичками, торчащими из-под каски. В косички вместо лент вплетены бинты перевязочного пакета. Вокруг ухали тяжеленные молоты фугасок, и, когда вой очередной бомбы начинал ввинчивать их в землю, комиссар прижимал Адельку к себе и кричал: «Не трусь, это бочка!» Немцы, видно, для устрашения сбрасывали продырявленные железные бочки, издававшие в полете чудовищный свист и гудение.

      Только самолеты улетали, поднимались гитлеровские автоматчики и комиссар вставал к станковому пулемету. Аделька стреляла рядом из ручного «дегтяря», старательно выцеливая серые фигурки. Стреляла короткими очередями - тяжелый приклад пулемета отбрасывал ее после первых выстрелов.

       Ей давно казалось, что на всем правом берегу Дона остались лишь два живых человека - она и комиссар, а вся эта громадная сила - самолеты, бомбы, автоматчики - только тем и занята, что старается уничтожить двух последних.

       Потом земля задрожала. Серые, почти прозрачные в пыльной завесе коробки танков она увидела позже. Сначала была дрожь земли, и эта дрожь передалась ей. Танки приблизились быстро, стали наползать на окопы передней линии, лезли, задирая широкие плоские носы. Забравшись на бруствер, танк проворачивался на нем и оседал вместе с окопом.

     Тут к Адельке вернулся слух, и она услышала звук, от которого ее буквально перевернуло. Когда танк крутился на окопе, раздавался хруст - будто пень выдирали с корнями. Аделька толкнула в бок комиссара: «Что делать, если танк наедет?» Сама-то она уж решила: надо схватиться за крючья, что торчат на носу танка, и держаться крепко, тогда под гусеницы не по­падешь. Но комиссару не удержаться - он такой большой.

- На нас не наедут, - ответил Уваров, не оборачиваясь, он тоже пристально следил за танками. - Плавать умеешь? - крикнул.

- Чего? - не поняла Аделька.

- Плавать, говорю, можешь?

- Ага, - закивала Аделька. - А зачем?

      Уваров не ответил. Подложив на колено полевую сумку, он писал огрызком карандаша. Сложил бумажку аккуратным треугольником, как солдатское письмо.

- Снимай каску. Аделька сняла.

       Комиссар сунул письмо в каску и нахлобучил ей на голову. - Ботинки сбрось!

       Ничего не понимая, она сняла ботинки.

- Плыви на ту сторону. Передашь лично в руки майору Гарбузову. Приказ ясен? Скажешь: держались сколько могли.

- Вы что, здесь останетесь? - Рокот танковых моторов так близок, что Адельке страшно вылезать из окопа, а еще страшнее отойти от комиссара, ведь рядом с ним так спокойно и надежно.

- А ну! Пошла... - рявкнул Кузьма Лукич таким солдатским матом, что Аделька пулей вылетела из окопа, скатилась по тропинке с высокого берега и кинулась в воду.

       До самого вечера ждала она комиссара на другом берегу у затопленной переправы. Но больше никто не переплывал Дон. Тут Аделька поняла, что комиссар Кузьма Лукич Уваров не вернется. Не мыслями, не словом - черным провалом открылось ей это бездонное НИКОГДА, в которое один за другим канули самые дорогие люди. И она замерла, как человек, внезапно увидевший перед собой пропасть...

       Только под городом Буденновском в Сальских степях отыскала Аделька штаб полка 73-й стрелковой и вручила письмо Гарбузову. Маленький круглый майор, так удивительно оправдывавший свою фамилию и напоминавший в полевой форме крепкую тыквочку, хмурился и сопел, читая записку, потом взглянул на Адельку. Она вскинулась было докладывать, да не выдержала, заплакала.

      Аделька так и не узнала, что было написано в том письме. А через неделю ей вручили орден Красной Звезды. Она была так счастлива, что на время позабыла все тяжелое....».

 Прошло более 20 лет со дня окончания войны.

       стр. 222: «....В квартире было тепло. Кажется, тепло исходило от дыхания спящих. И она подумала вдруг со щемящей нежностью об этих дорогих людях. Как же хорошо, что они существуют. Как хорошо, что она каждый день может приходить к ним.

       Есть не хотелось, но Адель Николаевна все же откинула полотенце, и первое, что бросилось ей в глаза, - прислоненный к стакану с кефиром конверт.

Распечатала. «Здорово, пацан!» - прочла она. Сердце заколотилось так, что пришлось сесть. «Если б ты знала, как я рад, что ты все-таки переплыла Дон». Это было письмо.., от живого Уварова.

     В письме комиссар рассказывал, что прочитал статью в журнале о Герое Социалистического Труда Адели Николаевне Литвиненко, и если бы не одна фотография - та, военных лет, где Аделька снята в пилотке набекрень, - ни за что не подумал бы, что написано о ней. «С этим журналом, - писал Уваров, - я обегал всех друзей и знакомых. Ведь меня до сих пор мучила мысль: переплыла ты или не переплыла?..»

        Комиссар писал, что на берегу Дона он был тяжело ранен и взят в плен. Из плена бежал. Сумел вернуться к своим и воевал до Победы....».

*** *** ***

PS. В 1976 году в адрес Адель Николаевны Литвиненко пришло два письма от членов отряда "Юный патриот Родины" Раздорской средней школы, на которые она с радостью ответила. 

«Ребята! Ваше письмо было приятной неожиданностью, оно напомнило мне о моей боевой суровой юности. Я действительно участвовала в боях за оборону переправы через Дон у станицы Раздорской летом 1942 года в составе 73 сд.

     Станица Раздорская памятна тем, что за участие в бою была в числе других участников награждена орденом Красной Звезды. Мы несколько дней сдерживали наступление фашистов, но силы были неравные, многие мои товарищи по оружию погибли. К сожалению, я не участвовала в освобождении вашей станицы от фашистов в 1943 году в то время я воевала в горах Кавказа, но я горжусь, что в борьбе с ненавистным врагом принимала посильное участие. Адель Литвиненко».

     На этом переписка прекратилась так как ребят тогда интересовали ветераны 300 сд освобождавшие станицу в 1943 году.