Хомякова Анна Федоровна жительница станицы Раздорская:

    «Когда немцы заняли центр и забалку, к нам в дом пришла знакомая женщина и сказала: «Давайте пойдем на базки, там уже наши и стрельбы нет». Я собрала узелок с продуктами, одела дочерей и мы (эта женщина, дочери Галина и Раиса, муж и я) пошли по верхней улице (Крупской). В районе больницы нас обстрелял из пулемета немецкий самолет, мы упали в снег, а рядом пули поднимали фонтанчики снега. Сверху было видно полыньи на Дону от снарядов, и лежали убитые солдаты. У школы на спуске лежал убитый солдат с саночками. На Каргином кутке на дороге лежала убитая женщина с узелком, дальше корова и наш солдат, повисший на заборе. Пришли в один дом, там, в низах собрались человек двадцать: женщины, дети, мужчины. Вскоре началась стрельба, на крылец соседнего дома забежал немец, откуда-то раздалась очередь и немец повис на перилах и долго кричал, затем подошел немецкий танк и выстрелил из пушки. Снаряд попал в первый этаж и убил много людей, которые укрывались там. В нашем подвале были два подростка лет 10-12, когда стихла перестрелка, они выскочили во двор, и в этот момент раздались выстрелы, и один из них был ранен в живот. Я сняла с Раисы клетчатый платок, разорвала пополам и перевязала его. Он все время просил пить и спрашивал - тетя, а я буду жить?, - будешь-будешь - успокаивала я его. После этого он успокоился и уснул, а утром умер. Утром в дом вошли немцы и стали всех выгонять, всех взрослых мужчин забрали. Мы пошли домой, но у перекрестка перед винцехом нас остановили наши солдаты, одетые в белые маскхалаты, дальше улица была перегорожена колючей проволокой - они сказали, что дальше немцы и направили нас по переулку к Дону. Через два дня, когда вернулся муж, мы решили уйти в Мокрый Лог к матери, так как продолжались бои в станице, и пули, и даже снаряды рвались около дома. Особенно боялись, когда обстрел вели с левого берега наши, немцы сидели на горе и все недолеты попадали на станицу. Мы вышли на гору, и пошли по дороге в сторону Мокрого Лога, при спуске в Придонский с левой стороны увидели убитых наших солдат, сложенных в штабели. Все они были в одном нижнем белье, замерзшие трупы повторяли позы, в которых их застала смерть. В станицу мы вернулись уже после освобождения. А мальчик, который умер, был братом Михаила Сухарева».